Должны ли женщины выступать в роли переводчиков в собрании? (2)

Теперь перейдём непосредственно к теме. Является ли выступление перед аудиторией и перевод послания от Бога нарушением сказанного в 1 Коринфянам 14?

В этой главе Павел обсуждает три духовных дара, посредством которых божественное откровение передавалось общине.

Первым было пророчество. Это было провозглашением истины перед группой, владеющей тем же языком, что и выступающий.

Вторым был дар говорения (иностранным) языком. Это включало в себя сверхъестественную передачу откровения иноязычным слушателям; учитель должен был быть наделён способностью общаться на языке, которого он сам никогда не учил естественным образом.

И наконец был дар истолкования (перевода). Человеку с даром языка это позволяло передавать послание (посредством вдохновленного переводчика) аудитории, не способной понимать конкретный дар языка, который имелся у него.

Что является очевидным из рассмотрения всех этих подробностей, так это следующее: каждый из этих лиц, обращавшихся к общине, действовал в качестве публичного учителя – то ли посланием, говоря самостоятельно на родном наречии слушателей (как при пророчествовании), то ли посланием на иностранном языке (случай говорения языками), то ли посланием на языке и его переводом одновременно (вариант с переводчиком).

Похоже нет никакой разницы с божественной точки зрения в обучающей роли, исполняемой этими выступающими. И в этом же контексте апостол ясно заповедует: «Жены ваши в церквах (собраниях) да молчат...»

Если было позволительно женщине стоять перед церковью и учить посредством перевода просто потому, что послание в действительности не происходило от неё, но скорее от мужчины, то почему Павел не признал этого исключения в своём обсуждении?

Аргументы в защиту

Но некоторые братья – братья уважаемые – считают вопрос использования женщин-переводчиц таким, который можно оправдать. Ниже приводится обзор тех аргументов, которые приводятся в поддержку этой практики.

«Женщина-переводчик служит просто в роли инструмента – почти как микрофон. Она на самом деле не совершает обучения».

Но факт состоит в том, что она не является машиной. Она человек, и она не теряет своей женской натуры просто из-за того, что послание исходит не от неё.

Может ли женщина стоять перед аудиторией, получая весть с удалённого места через электронные средства передачи информации и проповедовать евангелие смешанной группе (состоящей из мужчин и женщин)? Если нет, то какие именно могут быть возражения против этого?

Вот интересный вопрос. Может ли женщина-христианка заучить одну из известных «палаточных проповедей» Н.Б. Хардмана, представить её в церкви и быть оправданной на основании того, что этот материал не исходил от неё, она действовала просто как «магнитофон»?

Что же такое «обучение»? Не включает ли оно передачу понятного человеку сообщения? Два человека стоят перед аудиторией – мужчина и женщина. Он говорит на языке, который непонятен людям, она передаёт сообщение на языке, который понятен. Кто проводит обучение? Не сам мужчина. Просто звук не производит обучения. На основании именно этого принципа Павел запретил говорение языками перед иностранной аудиторией, когда не было переводчика. Если женщина перестанет говорить, прекратится обучение. Оба обучают в тесном взаимодействии. Павел приписывает назидание толкователю (14:5,12,13,26-28). Переводчик наставляет (сравни 14:19).

В логике есть принцип, который гласит, что равные между собой понятия равны самому понятию. Если в данном случае говорящий в собрании мужчина проповедует, и если в этом случае женщина, стоящая рядом с ним, делает в точности то же, что и он, тогда логически следует, что она также проповедует.

Или чтобы ещё более усилить эту мысль: если в данном случае говорящий в собрании мужчина проповедует (несмотря на то, что слушатели не понимают ни слова из сказанного им), то несомненно, в таком случае женщина, говорящая рядом с ним (все слова которой собрание понимает), проповедует также как и он.

«Женщина-переводчица не властвует над слушателями».

Если это правда, что она выступает в роли учителя данной группы (как ясно показывает параграф выше), тогда она проявляет определённый вид власти, которая запрещена ей 1 Тимофея 2:12. Грамматическая структура этого отрывка показывает, что положение учителя на общем собрании является авторитетной ролью.

Подумайте над такой аналогией. Новый Завет первоначально был написан на греческом. Он был авторитетным Словом Божьим в такой форме. Теряет ли он свою власть просто потому, что он прошёл через процесс перевода? Нет. Подобным же образом просто изменение языка не меняет того факта, что как сам оратор, так и переводчик обучают одинаковым образом (со властью).

«Если переводчик в действительности является учителем, то, когда мы нанимаем переводчика-нехристианина (как были случаи в некоторых миссионерских ситуациях), тогда мы нанимаем неверующего проповедовать Евангелие».

Это серьезный аргумент. Вопрос состоит в том – являются ли обе практики правильными? Когда Павел обсуждал ситуацию, возникшую в собрании коринфян, где некоторые имели дар языков, но не было среди них толкователей, он указывает говорящим языками молчать. Он не предлагает, чтобы какой-нибудь неверующий, который мог бы там присутствовать (сравни 14:23,28), был бы использован как переводчик, если он имел к тому способности.

Когда мы отправляемся на какое-либо «миссионерское поле», мы должны идти подготовленными говорить Евангелие на языке того народа. Будет ли приемлемым отправиться в какое-либо из таких миссионерских мест, нанять там переводчика-нехристианина, оставить ему напечатанные материалы и позволить ему делать роботу вместо нас?

«Хотя ограничение, данное Павлом касательно говорения женщины в церковном собрании и запрещает «толкование» языка, это не возбраняет обыкновенного перевода. Толкование и перевод это разные вещи».

Греческое слово герменуо и его производные используются в Новом Завете в двух разных смыслах. Это слово может значить «объяснение».

После Своего воскресения Иисус повстречался с двумя учениками по дороге в Эммаус. В ходе их беседы Господь «изъяснил» (объяснил) им то, что было написано о Нём в законе Моисея и пророках (Лук. 24:27).

С другой стороны, эти близкие понятия могут относиться к «переводу» слов из одного языка на другой. К примеру, в Иоппии была ученица, имя которой было Тавифа, что «значит» (т.е. «в переводе означает» – с арамейского на греческий) Серна (Деян. 9:36). Контекст должен определять, когда рассматривается «объяснение», а когда «перевод».

Несомненно, в 1 Коринфянам 14 дар «толкования» был вдохновлённой способностью переводить божественное послание, сказанное сначала на иностранном языке, на родной язык слушателей. Это ясно засвидетельствовано упоминанием Павла о «многих словах» (14:10), имея в виду слова чужеземцев (варваров, не говоривших по-гречески) в стихе 11 (сравни Деян. 28:2).

Хорст Бальц и Герхард Шнейдер отмечают, что: «Павел требовал, чтобы говорящие на языках выступали в собрании только тогда, когда был герменевт, который был способен перевести и сделать понятным для общины то, что было сказано на языках» (Экзегетический Словарь Нового Завета, Eerdmans, 1991, том 2, стр. 54).

Я сверился с мнением ряда авторитетных лингвистов касательно использования слова «толкование» в 1 Коринфянам 14. Те, кто предлагает, что данный термин подразумевает «объяснение», безусловно утверждают, что «языки» в этой главе не могут быть «иступлённым говорением» - нечеловеческими языками. А потому, когда апостол предписывает женщине молчать, это связывается с тем же контекстом, который упоминает о совершении внятного перевода.

Уэйн Джексон