Современные размышления по поводу одной старинной подделки (1)

В 1894 г. в Париже вышла книга "Неизвестная жизнь Иисуса Христа", в которой ее автор, русский журналист Н.А. Нотович, пространно рассказывал о своем путешествии в Ладакх, в ту пору еще мало доступный для иностранцев. Однако внимание публики было привлечено не столько приключениями русского журналиста в экзотической стране, сколько небольшим манускриптом, включенным в текст книги и давшим ей название, тоном своим сильно смахивающее на газетную сенсацию. В манускрипте рассказывалось о "потаенных годах" Иисуса Христа, которые он провел в Индии, овладевая учением брахманов и буддистов. Вооруженный этими знаниями и сопутствующими им сверхъестественными способностями, Иисус и начал свою проповедь в Галилее. Рукопись об индийских годах жизни Иссы, как именовался в ней на мусульманский лад (за несколько веков до проповеди Мухаммеда!) Иисус Христос, была обнаружена, по словам Нотовича, в буддийском монастыре Химис (Ладакх), где сломавшего ногу путешественника выхаживали сердобольные ламы. Беседуя с настоятелем монастыря о египетской, ассирийской (!) и иудейской религиях, Нотович узнал немало интересного, а когда ему прочитали рукопись о буддийском ученичестве Христа, тщательно занес ее содержание в свой путевой журнал. Благо, нанятый им толмач лихо переводил с тибетского на английский.

Путешествие Нотовича состоялось, как он утверждал, в 1887 г., однако рукопись была опубликована через семь лет. Что же мешало обнародовать сенсационную находку раньше? Вначале, пишет Нотович, он показал ее митрополиту Киевскому Платону, тот заинтересовался, но помочь отказался, намекая на трудности с цензурой. Посетовав на косность православия, Нотович отправляется в католический Рим, но и там некий кардинал не только не советует ему опубликовать находку, но даже (о, коварство папизма!) пытается его подкупить. Не лучше складываются дела в Париже, где он показывает ее еще одному кардиналу Ротелли. Тот намекает на трудности, переживаемые христианством в борьбе с атеизмом, и просит не подрывать основ. Тогда Нотович обращается к одному из "подрывателей" Э. Ренану. На Ренана, как утверждает Нотович, рукопись произвела большое впечатление, и он согласился представить ее Французской академии. Но тут на попятную пошел наш отважный путешественник. Сам он объясняет это с обезоруживающей простотой: Ренан крупный ученый, и все лавры публикатора достанутся ему, а истинный автор открытия останется в тени. Не лучше ли подождать смерти мэтра – на вид он очень плох и долго не протянет. Диагноз Нотовича оказался точен: вскоре Ренан скончался, и журналист обрел желанную славу. Книга его выдержала одиннадцать переизданий и почти сразу же была переведена на английский язык.

Успех книги, на наш взгляд, объясняется не ее сенсационностью. Скорее наоборот. В конце прошлого века идея буддийского влияния на христианство имела весьма широкое хождение от серьезных буддологических трудов до самых популярных брошюр теософского и околотеософского характера. В научный оборот входили все новые буддийские тексты, и подмеченные там параллели с христианским вероучением требовали каких-то объяснений. Одно из них, настаивающее на влиянии, не заставляло себя ждать, а поскольку буддизм древнее христианства, то его влияние представлялось и более вероятным. (Дальнейшие исследования выявили скорее типологические параллели и возможное влияние христианства на поздние школы буддизма махаяны, причем не прямое, а опосредованное через несторианство.)

Для теософов же научные догадки лишь подтверждали изначальное единство "тайного учения", данного человечеству. Поэтому европейская публика была готова к новым свидетельствам о буддийско-христианских связях, и книга Нотовича появилась весьма кстати. Возникал, однако, вопрос: не слишком ли кстати? Одним из первых ответил на него крупнейший ориенталист того времени Ф. Макс Мюллер.

В рецензии на книгу Нотовича великий ученый опирается не столько на свои обширные знания (видимо, не считая нужным "стрелять из пушки по воробьям"), сколько на простой здравый смысл. Предположим, пишет Мюллер, что Нотович действительно побывал в Химисе. Странно, что все фотографии, снятые им там, оказались испорченными, а о русском путешественнике не помнит никто из английской администрации в столице Ладакха Лехе. Но не будем слишком строги к русскому джентльмену, коль уж мы считаем его за такового. В путешествиях случается всякое. В конце концов, и рукопись из монастыря вывезти не так уж просто на первый раз можно удовлетвориться и переводом. Смущает другое, а именно, несообразности самого текста. Повествование в нем, напоминает Макс Мюллер, ведется от имени еврейских купцов, посетивших Индию вскоре после распятия Иисуса. Но как им может быть доподлинно известно не только обо всем, что произошло с Иисусом в Палестине, но и то, что случилось с ним во время пребывания среди брахманов и буддистов? Неужели им сразу же удалось встретить в Индии тех людей, которые были знакомы там с Иисусом? Ведь Индия велика! Ну а уж коли встретили, то как догадались, что малоизвестный ученик брахманов Исса и есть тот самый Христос, что был распят в Палестине? Кстати, рукопись была, по словам Нотовича, создана на языке пали, а затем переведена на тибетский, однако имя Исса звучит на арабский манер, а вот имя Понтия Пилата, несмотря на цепочку переводов, так и не изменилось. И, вот, наконец, почему рукопись никогда не упоминалась прежде? Ведь весь тибетский канон (Ганжур) и комментарии к нему (Данжур) тщательно каталогизированы, но Исса в них не фигурирует. Учитывая дотошность буддистов в перечислении их сакральной литературы, это просто невозможно. Итак, подводит итог Макс Мюллер, в рукописи, опубликованной Нотовичем, содержатся две невероятные вещи: "Во-первых, что евреи из Палестины, которые приехали в Индию около 35 г. н.э., встретили там тех самых людей, которые знали Иссу, когда он учился в Бенаресе и, во-вторых, то, что сутра Иссы, составленная в первом столетии нашей эры, не нашла себе места ни в Ганжуре, ни в Данжуре".

Недоверие Макса Мюллера вызвала и история публикации манускрипта. Зная взгляды кардинала Ротелли, пишет ученый, трудно поверить в то, что он не рекомендовал к печати рукопись, которая свидетельствовала в пользу историчности Иисуса Христа. А вся история с Ренаном, в которой и сам Нотович выглядит не лучшим образом, просто сомнительна. Бескорыстность Ренана общеизвестна.

Однако, отказав манускрипту в подлинности, Макс Мюллер воздержался от прямого обвинения Нотовича в подделке. На его памяти европейские путешественники в Индии и Тибете уже не раз получали от буддийских монахов и индусских пандитов именно то, что они от них ожидали. Таким образом был мистифицирован Луи Жакалио, получивший от пандитов поддельный санскритский манускрипт в Чандранагоре. В аналогичную переделку попал и лейтенант Уилфорд, не говоря уже о многочисленных письмах махатм, отправленных в адрес Блаватской и Синетта. "Мы все же предпочитаем считать, заключает свою рецензию Макс Мюллер, что г-н Нотович, подобно лейтенанту Уилфорду, г-ну Жакалио, а так же подобно мадам Блаватской и г-ну Синетту, был обманут. Верить в то, что буддийские монахи временами позволяют себе подобные проделки, приятнее, чем называть г-на Нотовича просто лжецом". Однако надеждам уважаемого ориенталиста на европейскую порядочность, увы, не суждено было сбыться, и узнал, он об этом даже быстрее, чем мог предположить.

Летом следующего 1895 г. профессор Дж. Дуглас, преподававший в одном из мадрасских колледжей, настолько увлекся книжкой Нотовича, что решил пожертвовать тремя месяцами летних каникул, чтобы добраться до Химиса и подтвердить правоту русского журналиста. Критика Макса Мюллера его не удовлетворила, а кроме того, в предисловии к английскому изданию сам Нотович так решительно настаивал на необходимости повторной экспедиции, что Дуглас не мог устоять.

Б.З. Фаликов